ВЫКУП ПЛЕННЫХ

Рав Мордехай Бехер

Из готовящегося к выходу сборника "Раввины за Израиль"

Перевел Гедалия Спинадель


Прежде, когда террористы захватывали самолет или заложников и требовали в качестве выкупа денег, освобождения заключенных террористов или еще чего-нибудь, обычная реакция израильского правительства заключалась в том, чтобы не идти с преступниками ни на какие соглашения, не поддаваться на их давление. При этом оно руководствовалось двумя идеями: не создавать опасного прецедента уступками насилию, который может подтолкнуть на следующие злодеяния. И вторая идея – выйдя из тюрьмы, террористы, окрыленные успехом и безнаказанностью, начнут снова убивать. Возникает вопрос, как соотносятся эти действия правительства с еврейским законом, правильно это или нет?
Для ответа обратимся к мишне Гитин, 45, которая обсуждает обязанность мужа выкупить из плена жену. Мицва пидьон швуим (выкуп пленников) – одна из самых значимых среди заповедей гмилут хасадим, повеления делать добро, любить ближнего как себя. Однако в этой мишне говорится, что не следует выкупать пленников по цене, превышающей их стоимость (на рынке рабов, рынке труда) – руководствуясь идеей тикун олам, то есть "исправления мира", улучшения мира, совершенствования общества.
В трактате Талмуда Гитин ставится вопрос, что имеют в виду мудрецы этой мишны, утверждая, что ради улучшения общества не следует выкупать пленников за цену, превышающую их стоимость на рынке рабов? И чем является это утверждение, просто советом или запретом? Талмуд предполагает две возможные причины: первая – "чтобы не обнищало общество" (которому придется выкупать собратьев за непомерные деньги); и вторая – не поощрять преступников на похищение людей. Эти два объяснения во многом отличаются друг от друга, и практическое приложение принципа "не выкупать..." находится в прямой зависимости от его понимания. Поэтому так важно определить, что является истинной причиной. Если исходить из того, что важно первое обстоятельство, то оно не обязывает богатого мужа, который готов заплатить из своего, а не общественного кармана, любую сумму, считая, что цена близкого человека неизмеримо выше его рыночной стоимости.
С другой стороны, если верно второе объяснение, то он не имеет права так поступать, потому что это приведет к похищению других людей.
Тосафот (средневековые комментаторы Талмуда) отмечают, что второе мнение не относится к нашему времени, когда мы в галуте: в изгнании и рассеянии. Они говорят: если причина в том, что общество может обнищать, то это актуально и в галуте. Но если причина – поощрение преступников, то она не актуальна, потому что неевреи, среди которых мы живем, не нуждаются в поощрении, чтобы нападать на нас, они итак это постоянно делают. Их антисемитизм и стремление причинять нам вред не зависят от величины выкупа.
Итак, можно выделить три основных различия между этими двумя причинами. Если причина – опасность для жизни, это не приводит к обнищанию общества. А если причина – обнищание, это не подходит к тем случаям, когда платит богатый и когда террористы требуют не денег, а освобождения других бандитов. И, наконец, есть мнение Тосафот: причина "поощрение преступлений и опасность для жизни" не актуальна в галуте.
Если обратится теперь к постановлению еврейского закона, то оказывается, что он принимает обе причины. Тогда возникает ряд различных ситуаций, решение которых, в значительной мере, зависит от того, какую причину мы считаем главной. Согласно Шулхан Аруху, главное – не поощрять терроризм, однако здесь следует учесть, подвергается ли при похищении жизнь человека опасности. Если нет – нужно опасаться поощрения преступников; и даже если речь идет о спасении жизни пленного, нельзя давать выкуп больше его рыночной стоимости, потому что это явится поощрением преступников, которые станут подвергать жизнь людей и все общество опасности значительно чаще. И так же стоит вопрос при выкупе человеком самого себя.
Однако далеко не все авторитеты согласны с такой постановкой вопроса. Они говорят, что если жизнь в опасности и человек хочет заплатить больше стоимости, он имеет право заплатить из своего кармана.
Другое исключение из этого правила – когда выкупает себя сам пленник. Или муж с женой выкупают друг друга. В этом случае, не может быть никаких ограничений на сумму выкупа, как указывают Тосафот, потому что это идет против человеческого инстинкта. Муж и жена, как одна плоть, и выкупать ее, как выкупать себя, а не выкупить себя, погибнуть из-за каких-то общих рассуждений, из-за того, что может, только в принципе, произойти, об этом большинство людей даже не захотят слушать.
А что значит "рыночная стоимость" человека? Это нелегко определить, потому что великий человек на рынке, где покупают чернорабочих, может продаваться за очень низкую цену. Что же тогда значит "переплатить"? Цадик из Люблина говорит: единственная возможность узнать цену человека, это представить, что он попал на невольничий рынок, и выяснить, за какие деньги он готов откупиться от двадцати лет рабского труда. Это можно подсчитать, исходя из того, сколько он зарабатывает в год или сколько готов выплатить, и так выясняется его примерная стоимость. Радбаз, который жил в 16 веке, предлагает иную систему оценки, он считает, что нужно основываться на общепринятой практике. Он говорит, что если платить, например, вдвое больше, чем общепринятая сумма выкупа за человека, то бандиты начнут говорить: "Лучше нам похищать евреев, будем красть евреев, они платят [за ту же работу] вдвое больше" (что и происходило в последнее время в целом ряде стран).
Иная ситуация, когда террористы захватили заложников и требуют не только денег, но и освобождения других террористов, которые за свои преступления были посажены за решетку. Можно подумать, что нормальная плата при таком требовании – менять одного на одного, жизнь за жизнь, человека за человека, как обычно делается, и это приемлемо. И, если мы думаем, что главное – не поощрять терроризм, то, по мнению Радбаза, нельзя давать выкуп больше принятого – отпускать за одного заложника больше одного террориста.
Сейчас в современном Израиле мнение об обнищании общества менее существенно. Кроме того, следует принять во внимание не только требуемую сумму выкупа, но и значительную стоимость многолетнего содержания террористов в тюрьмах, где запрещено принуждать заключенных работать. Итак, главным считается не финансовый вопрос, не обнищание, а нежелание поощрять дальнейшую деятельность террористов.
Был известный случай с раби Меиром из Ротенбурга (Германия), который жил в одиннадцатом веке. Он был выдающимся мудрецом, одним из глав поколения своего времени. Местный правитель обложил еврейскую общину очень тяжелыми поборами, а потом решил взять с них вдобавок огромную сумму. Для этого он посадил раби Меира под стражу и сказал, что отдаст только за выкуп, который на сегодняшние деньги оценивается миллионами долларов. Евреи не знали, что делать: с одной стороны, он величайший из раввинов своего времени, их духовный лидер, но этот выкуп, безусловно, поведет к обнищанию общества и является ли это чрезмерной платой даже в таком случае? Ответ на этот вопрос мог дать только большой галахический авторитет, а первым из них был сам раби Меир, поэтому группа евреев отправилась к тюрьме, где он находился под стражей, чтобы задать ему этот вопрос. Это была чистая галахическая ситуация: пленник должен решить, можно ли платить за его освобождение сумму, которая приведет к обнищанию общества. И раби Меир ответил
, что запрещено его выкупать, потому что это противоречит Мишне. Так он остался в тюрьме, где через несколько лет умер. Пока он был жив, ученики приходили к нему, и он учил их через тюремное окошко, запретив евреям Европы его выкупать. Перед смертью он еще запретил выкупать его
тело для похорон на еврейском кладбище (что очень важно), потому что по местным правилам его собирались хоронить на тюремном кладбище среди неевреев. Но после его смерти один богатый еврей сказал, что не может перенести, чтобы великий раввин был похоронен среди всяких преступников на нееврейском кладбище. Он нарушил запрет, заплатил за тело очень большой выкуп и похоронил раби Меира на еврейском кладбище Ротенбурга. Чудом, могила его сохраняется до сих пор, пережив Крестовые походы, бесчисленные войны и Катастрофу.
Этот случай был очень важным прецедентом, раби Меир принял такое решение, чтобы не поощрять дальнейшие захваты евреев и требования выкупа, которые могли привести к обнищанию общества.
Но сейчас террористы требуют часто не только выкуп, что ведет к обнищанию общества, но и освобождения из тюрем других террористов, а это не просто общее поощрение дальнейших нападений, но и прямая угроза, потому что приходится давать волю настоящим преступникам.
Исследования в Израиле показывают, что большинство арабских террористов, выпущенных из тюрем, не раскаиваются и не оставляют начатого дела. Освобождать их из тюрем – это выпускать убийц на свободу, и это прямая угроза обществу. Потому что они выходят убивать убежденные теперь в том, что правосудия нет, а миром правит сила, и что правоохранительные органы бессильны, а они останутся безнаказанными.
Этот прецедент вселяет в них уверенность, что если они и попадутся на очередном преступлении, то им потребуется лишь немного отсидеть и подождать следующего террористического акта, в результате которого они снова выйдут на волю. В этом случае, освобождение заключенного или даже прямое спасение его жизни приводит к убийству других людей. А согласн
о общему правилу, если человеку говорят: "Убей другого, или мы убьем тебя", – следует дать убить себя, но не убить другого еврея, потому что "твоя кровь не краснее его крови". Но этот же принцип можно перевернуть, задав вопрос: "Почему мы должны освобождать пленников такой ценой? Кто сказал, что его кровь краснее?" Очень достойно подвергнуть свою жизнь умеренной опасности, когда жизни другого человека угрожает смертельная опасность.
В этой ситуации одни авторитеты говорят, что так должно поступать, а другие полагают, что человек не обязан, но это весьма похвально. Так считает и такой авторитет как Бейт Йосеф (Шулхан Арух): человек может подвергнуть себя умеренной опасности, чтобы другой еврей не попал в более опасную ситуацию. По его мнению, следует освобождать заложников даже ценой освобождения террористов, потому что тут мы реально спасаем людей, которые уже в опасности, а опасность последующих действий террористов только возможна, но еще не реальна. Раби Йе'гуда Гершуни не соглашается с такой постанов
кой вопроса, ссылаясь на мнения других авторитетов, которые говорят, что человек не должен спасать другого, если сам при этом попадет в настоящую опасность. В общем, с этим согласен и Бейт Йосеф. Тогда освобождение террористов можно рассматривать иначе – не как возможную опасность, а как самую настоящую реальную опасность, и это похоже на то, что человек бросился спасать утопающего, но при этом его не может спасти и сам тонет.
Рав Гершуни приводит следующий аргумент, согласно которому не следует освобождать террористов, потому что это означает подвергать жизнь людей непосредственной особенности. В основе его мнения история из Танаха (Шофтим, 19) об одном левите, который шел из удела Йе'гуды через Гиву в уделе Биньямина со своей наложницей, надеясь найти там ночлег. Это была эпоха Судей, когда царей еще не было. В Гиве он ходил по городу и не мог найти места переночевать, никто не хотел оказать ему уважения, пригласить странника к себе в гости, пока, наконец, один старик не позвал его к себе домой, чтобы он у него остановился и отдохнул. Зашли они к нему и сели есть, "а люди города, негодяи, окружили дом, стучась в двери, и сказали этому человеку, старому хозяину дома, так: выведи того человека, который пришел к тебе, и мы изнасилуем его. И вышел к ним тот человек, хозяин дома, и сказал им: нет, братья мои, прошу, не делайте зла, раз вошел этот человек в мой дом, не делайте этой мерзости.
Вот моя дочь, девица, и его наложница – пожалуйста, я выведу их, и бесчестите их, делайте с ними, что вам угодно; а с человеком этим не делайте этой мерзости. Но не хотели эти люди слушать его. И взял тот человек наложницу свою и вывел к ним наружу. И они насиловали ее, и издевались над ней всю ночь до утра. И отпустили на заре. И пришла женщина перед утром, и упала у входа в дом того человека, у которого был господин ее, и (лежала) до рассвета. И встал господин ее поутру, и отворил двери дома, и вышел, чтобы идти в путь свой, и вот: та женщина, его наложница, лежит у входа в дом, и руки ее на пороге. И сказал он ей: вставай, пойдем – но ответа не было. И положил он ее на осла, и встал тот человек, и пошел на свое место. И пришел в дом свой, взял нож и разрезал наложницу на двенадцать кусков, и послал [по куску в каждое из колен] во все пределы Израиля. И было, всякий, увидевший это, говорил: не бывало, и не видано было подобного этому со дня исхода сынов Израиля из Земли Египетской до сего дня.
Подумайте над этим, посоветуйтесь... И собрались
все сыны Израиля против города, объединившись, как один человек.
И послали колена Израиля людей во все семейства Биньямина сказать: что это за злодейство, которое было совершено у вас? А теперь выдайте этих людей, негодяев, которые в Гиве, и мы умертвим их, и искореним зло в Израиле. Но сыны Биньямина не хотели слушать голоса братьев своих, сынов Израиля. И собрались сыны Биньямина из городов в Гиву, чтобы выступить войной против сынов Израиля".
В результате кровопролитной братоубийственной войны погибли десятки тысяч евреев из других колен Израиля, а из колена Биньямина осталось только шестьсот мужчин.
Чему же можно научиться из этой истории? Рав Яков Эмден задает вопрос, почему Всевышний дал в первом и втором сражении победу немногочисленному войску Биньямина над огромной соединенной армией всех колен, и только в третьем сражении те смогли победить. И отвечает, что тем самым Творец показал, что обе стороны правы. Каким образом? Колено Биньямина было не право в том, что само не предало суду, не казнило злодеев, но было право в том, что не выдали их для наказания другим коленам, потому что это было бы предательством по отношению к людям из своего колена и анархией, нарушающей судебную систему.
А другие колена Израиля были правы в том, что требовали от Биньямина наказания их злодеев, но не были правы в том, что требовали "отдайте их нам".
Отсюда рав Яков Эмден и рав Гершуни выводят, что выход на войну, несомненно, ставит в реальную опасность жизнь человека, но это цена, которую человек обязан заплатить, чтобы сохранить справедливость и порядок и пресечь анархию.
Теперь вернемся к нашей ситуации. Когда террористы захватывают самолет и требуют отпустить из тюрем других террористов в обмен на заложников, они призывают к установлению анархии. Пойти на их условия означает не только освободить заложников, но и поставить под угрозу все общество и при этом утвердить анархию, разрушить всю систему правопорядка, всю охранительную систему справедливых отношений между людьми.
То есть предоставление свободы террористам – это разрушение самого общества. Это и есть истинная цель террористов – не убить каких-то отдельных людей, а разрушить все общество. Так было с группой "красных бригад" Бадер-Майнхоф в Германии, так это и с Организацией Освобождения Палестины, хартия которой ясно утверждает цель этой террористической организации – уничтожение государства Израиль. Поэтому даже переговоры с ними – это признание и утверждение их цели, шаг к разрушению общества. Итак, выпустить террористов на волю – это поставить под угрозу общество, как говорит Мишна, потому что они снова могут начать убивать. Но дело не ограничивается данной группой террористов, кроме того, это еще и поощрение анархии в обществе, которую нельзя допускать и с которой нужно бороться.
Исходя из всего этого, можно оценить действия израильского правительства, с точки зрения галахи. Нельзя вступать с террористами в переговоры, а освобождение террористов ставит под угрозу жизнь других людей и, более того, всего общества, потому что утверждает анархию!
Однако есть одно исключение – это война. В армии один еврейский солдат должен рисковать жизнью для спасения других, таков дух братства и обязанность связанных армейской службой людей – на этом основан принцип действия вооруженных сил, иначе невозможно было бы вести войну, это подрывало бы весь порядок, всю возможность обороны. В мирное время это не так.
И после войны неравноценный обмен военнопленных евреев на огромное количество пленных арабов – также несравним с обменом заложников-евреев на террористов. Потому что в мирное время освобождение военнопленных не может поощрить другую страну на развязывание новой войны.